Провожая взглядом спину наварха, Макрон пробурчал:

– Хороша речь. Особенно насчет «сделаем или умрем». В самый раз для и без того взвинченных, чтобы шарахались от каждой тени. Или кидались на нее.

– Им просто нужно знать, каковы ставки, когда начнется бой. Идем.

Катон поднял щит и двинулся вслед за Спиромандисом. За ним тронулся Макрон, а дальше стали приходить в движение преторианцы, взбираясь один за другим по крутой тропе. Все протекало в молчании, которое нарушало лишь похрустыванье калиг, позвякиванье экипировки да натруженное дыхание людей, несущих на себе нелегкий груз. Шум столкновения на главной бухте угас окончательно; единственные звуки пока еще доносились с расстояния полутора миль к западу.

С началом подъема, после пары сотен шагов, открылся вид на линию берега – туда, где одна из либурн в свете жаровни высадила на конце причала некоторое количество людей. Но они пригибались за щитами и жались за причальными сваями под градом стрел и камней, которые с воротных башен пуляли пращники. Так что наступления не получалось. Какое там: тут бы хоть на шаг вперед продвинуться… Вот один из щитов пронзило пущенное скорпионом копье, нанизав заодно и солдата; сила удара увалила его с пирса в бухту. Вблизи причала колыхались другие боевые корабли, меча из темени камни баллист. Атака была обречена, хотя и представляла собой не более чем ложный выпад. Но была надежда, что этот маневр отвлечет внимание врага и преторианцы успеют скопиться на острове числом достаточным, чтобы создать перевес в свою пользу.

Спустя некоторое время Спиромандис остановился и повернул голову. Катон взмахом отдал приказ остановиться, а сам подобрался к наварху.

– Что там?

– Мы дошли до развилки. Вон в ту сторону.

Он указал на едва различимую каменистую полоску земли, что ветвилась среди темной растительности.

– И как долго она тянется? – приглядевшись, спросил Катон.

– Не больше полумили. А заканчивается в сотне шагов от входа на виллу.

– Понятно. Макрон, теперь ты поведешь основную колонну. Удачи тебе, брат.

После короткого напутственного объятия Катон с двумя десятками человек двинулся вбок по обходной тропе, а Макрон махнул остальным продолжать восхождение. Дальше вдоль берега, теперь уже далеко внизу, начинали отступать с пирса штурмующие. Подобрав их, либурна напоследок еще раз метнула в укрепление камни и скрылась в ночи. Теперь до слуха лазутчиков доносились лишь страдальческие стоны раненых да приглушенный шелест набегающих на берег волн.

Миновав ответвление, Макрон пристально, до рези в глазах вгляделся в том направлении, куда со своим отрядом ушел Катон, но в темноте ничего нельзя было рассмотреть. Его друг был теперь сам по себе, и оставалось лишь надеяться, что с окончанием боя он отыщет своего сынишку живым. А ему, Макрону, теперь пора было сосредоточиться на своем собственном участии в их отчаянном, дерзком замысле по пресечению заговора, грозящего столкнуть империю в кровавую пучину гражданской войны.

Между тем склон делался все более пологим, и стали различаться контуры седловины, образующей середину острова. Через некоторое расстояние, перед границей с ровным, широким участком земли Спиромандис пригнулся и указал Макрону остановить колонну.

– Дальше не пойдем, – прошептал он. – Мы не больше чем в полусотне шагов от дороги, что ведет к вилле.

Макрон кивнул и, обернувшись, скомандовал распределиться по участку и ждать дальнейших распоряжений. Цепочка преторианцев, продолжая подаваться вперед, скапливалась темной бесформенной массой. По гребню центурионского шлема Макрон узнал Петиллия и притянул его к себе за руку.

– Собери нужных тебе людей, – распорядился он, – и как только я отдам приказ, перегородите дорогу. После этого действуете самостоятельно.

– Понял. Что делать, мы знаем.

– Хорошо. Держи остальных ребят здесь. Я со Спиромандисом пойду вперед разнюхать, как там обстановка. Если отчего-то вдруг поднимется тревога, сразу выводи своих вперед. Идем, – он тронул за плечо наварха.

Выбравшись из ложбины на взъем, они полуприсядью стали подбираться к дороге. Через каждую сотню шагов вдоль нее помаргивали светом жаровни, освещая ее подъем и изгибы между пристанью и виллой. В их изменчивом свете различалась горстка часовых, а несколько выше – легионерский заслон покрупнее, дружно смотрящий на главную бухту, где делал свой обманный маневр Лемилл. Путь проходил через небольшую террасу с оливковыми деревьями. Пробираясь между деревьев, неподалеку впереди они расслышали хохоток, затем приглушенный обмен фразами и снова смех. Наварх застыл на месте, а Макрон рядом с ним чутко напрягся.

– Я пойду первым, – прошептал он.

Из тени центурион выползал как можно тише, с предельной осторожностью, пока не подобрался к тому месту, где тропа выходила на дорогу. На расстоянии чуть справа, лицом к подножию, стояли двое легионеров. Щиты и копья они поставили впереди себя на землю, а сами вели меж собой негромкий разговор о том, как слабо проявил себя флот при штурме крепости. Макрон, приподнявшись на корточки, по-звериному затаенно глянул в обе стороны, но других легионеров там не заметил.

– Нам надо от них избавиться, – прошептал он, вернувшись, – а затем использовать эти деревья как прикрытие, чтобы построить здесь людей для броска.

– И как ты думаешь это сделать?

– С твоей помощью, – ответил Макрон. Он вынул из ножен меч и начал медленно распрямляться в полный рост. – Сейчас положи руки за голову и иди впереди меня. Готов?

Наварх сделал как сказано, и оба вышли на дорогу, по которой направились к легионерам. Едва заслышав шарканье шагов, часовые бдительно обернулись.

– Кто идет?

Тревоги в голосе не было, и Макрон тоже неторопливо отозвался:

– Да свои, ребята. Вот, пленного отвожу на виллу.

– Пленного?

– Ну да. Взял, когда его свора пробовала высадиться на пирсе. Остальных-то мы перебили, а офицера не стали: пригодится.

Руку с мечом Макрон на приближении держал чуть сзади, так чтобы оружие было не на глазах. Внимание легионеров в это время было приковано к Спиромандису. Они отступили на шаг, давая пройти, и не успели почуять опасности, как Макрон одним махом вогнал ближнему из них меч под подбородок.

– Какого… – выдохнул второй и осекся: вперед с кинжалом метнулся наварх. Оба упали возле дороги, и Спиромандис несколько раз неистово ткнул ему кинжалом в лицо.

– Ты, кажется, глаз ему выбил, – после секундного молчания неловко выговорил Макрон.

Спиромандис, тяжко переводя дух, выдернул лезвие из черепа часового.

– Ты чего, в первый раз? – спросил явно более бывалый центурион.

– Да, первый, – выговорил наварх. – На флоте ближний бой нынче как-то не в ходу.

– Хм… – Макрон пошевелил бровями. Рассуждать, какой род войск в империи славней, было не время. Вместо этого он сунул клинок в ножны и хлопнул Спиромандиса по плечу: – Хорошо все сделал. Кто-то в первый раз колеблется, и для него этот раз обычно становится последним; ты понимаешь. Ступай и приведи сюда людей. Только чтоб тихо.